Коллекция тканей XV-XIX вв.

Формирование коллекции тканей Сергиево-Посадского музея-заповедника связано с основными этапами становления самого музея. Ее ядро составляют культовые вещи, происходящие из собрания Троице-Сергиевой лавры – архиерейские, священнические и диаконские облачения, предметы храмового убранства и богослужебные предметы (покровы, пелены, плащаницы, воздухи и покровцы). В дальнейшем коллекция пополнилась культовыми предметами из приходских храмов Сергиева Посада и его окрестностей, из Спасо-Вифанского монастыря и Гефсиманского скита, из музея «Оптина пустынь» и Дмитровского краеведческого музея. Крупная коллекция образцов шелковых, бархатных и парчовых тканей поступила в музей в 1941 г. в составе собрания Музея Народных Художественных ремесел.

До начала XVIII в. в России шелкового производства не было, поэтому все потребности в шелковых, парчовых, бархатных тканях удовлетворялись за счет импорта текстиля, вырабатываемого крупнейшими мировыми центрами ткачества: Турцией, Ираном, Китаем, Италией, Францией.

Одними из самых распространенных и излюбленных в Древней Руси были турецкие ткани. Яркие, отличавшиеся повышенной декоративностью турецкие золотные бархаты, атласы и объяри использовались для изготовления светской одежды и богослужебных облачений, для украшения жилых помещений и храмов. Шелковые ткани на Руси очень ценились, потому сохранилось немало предметов так называемого «второго кроя». Например, стан фелони из золотной турецкой объяри первой трети XVII в. вклада Богдана Нагого сшит из множества крупных и мелких фрагментов ткани; вероятно, первоначально из объяри была скроена какая-то светская одежда, позже переделанная для церковного облачения (Ил. 1)

В коллекции музея представлены практически все основные узоры, использовавшиеся турецкими ткачами: крупный узор в виде сетки из заостренных овалов с помещенными в них крупными зубчатыми листьями (Ил. 2), «изразцовый» узор в виде восьмиконечных звезд (Ил. 3), крупные листья – «репьи» (Ил. 4), вертикальные волнистые стебли с цветами и листьями (Ил. 5), круги, окруженные лучами («солнца») (Ил. 6), узор в виде трех шаров и двух волнистых («тигровых») полос, который в Турции традиционно считался символом власти и воинской доблести (Ил. 7). В собрании музея хранятся хранятся воздух и покровец, средники которых выполнены из турецкой объяри с изображением христианских символов (Ил. 8). Такие ткани изготавливались в очень небольшом количестве по специальным заказам и привозились на Русь греческим духовенством и русскими послами.

Гораздо в меньшем количестве в собрании музея представлены образцы иранского текстиля. Среди них – редкая для коллекции музея ткань «алтабас». Затканный тончайшими нитями волоченного золота и серебра, алтабас был жесткой, держащей форму тканью, что на Руси очень ценилось. Но именно эта жесткость приводила к тому, что ткань ломалась на сгибах и быстро ветшала. Средник воздуха, вложенного княгиней А.В. Черкасской в Троицкий монастырь в 1674 г., выполнен из иранского золотного алтабаса – на фоне, сплошь затканном волоченным золотом, серебряными нитями вытканы мелкие цветочки (Ил. 9,10) Еще одна редкая иранская ткань – изорбаф, сохранилась на кайме воздуха XVII в. (Ил. 11).

В XVII-XVIII вв. широкое распространение в России получили китайские ткани. Множество образцов китайской камки с традиционными узорами в виде цветов лотоса, хризантемы, цветущей сливы, свастики сохранились как детали и подкладки богослужебных облачений (Ил. 12,13,14) В собрании музея хранятся две фелони, сшитые из китайской камки, голубой и желтой, с узором в виде виноградных лоз со скачущими по ним белочками (Ил. 15,16). Из тканей с изображениями драконов, играющих огненной жемчужиной, сшиты фелонь и стихарь. На коричневом бархате стихаря, помимо драконов, вытканы и другие традиционные китайские символы: мировая скала среди волн и водорослей, цветок лотоса, собаки Фу (Ил. 17,18,19). Драконы на обеих тканях имеют на лапах по четыре когтя, что свидетельствует об их предназначении для чиновников высокого ранга.

Славились своим качеством, великолепным узором, яркими, стойкими красками итальянские ткани. Самая ранняя итальянская ткань в собрании музея – камка первой четверти XV в., являющаяся станом фелони преподобного Никона Радонежского. На ней выткан очень характерный для итальянского текстиля узор – крупная семилепестковая «готическая роза», в ее центре - ананас и цветы гвоздики (Ил. 20) Итальянская камка была одной из самых распространенных шелковых тканей на Руси; камка использовались в качестве фонов для вышивок, шла на подкладку богослужебных облачений, пелен, покровов, из нее делали сорочки для икон (Ил. 21) Самой дорогой тканью на Руси в XVII в. был итальянской аксамит, из которого шились самые парадные одежды русских государей. В зависимости от технологии производства аксамиты делятся на петельчатые и гладкие. Гладкий аксамит использован в качестве средников воздуха и двух покровцов, вложенных в Троице-Сергиев монастырь царем Федором Алексеевичем в 1678 г. (Ил. 22)

Великолепный образец итальянского бархата представляет собой покров, вложенный княгиней А.В. Трубецкой в Троицкий монастырь на гробницу мужа, князя Д.Т. Трубецкого – видного политического деятеля эпохи Смутного времени начала XVII в. Фон и сложный растительный узор, дополненный изображениями вазонов и рогов изобилия, вытканы малиновым шелком; сочетание бархатного ворса и мелких неразрезных петель в узоре с гладким атласным фоном создает впечатление объемности и глубины (Ил. 23) Различные технологические приемы, которыми итальянские ткачи владели мастерски, позволяли им производить множество сортов бархата. У рельефных бархатов (по древнерусской терминологии «двоеморхих») узор создавался более высоким, чем на фоне, ворсом. У золотных «аксамиченных» часть узора выткана разными по толщине золотными нитями, образующими петли различной высоты (Ил. 24, 25).

Французский текстиль начал появляться в России с середины XVII в. и вскоре занял ведущие позиции среди иностранных тканей, ввозимых в Россию. Коллекция французских тканей – одна из самых многочисленных в собрании музея. Наиболее ранние французские шелковые ткани в собрании музея датируются концом XVII – началом XVIII в. Прекрасным образцом французского штофа является ткань коронационного платья императрицы Анны Иоанновны, в котором она «вступала на всероссийский престол в Москве в 1730 г.». Платье Анна Иоанновна вложила в Троицкий монастырь, и здесь из него выполнили три фелони – станы двух из них были сшиты из серебряного штофа, стан третьей – из белой серебряной струйчатой объяри, которая служила подкладкой коронационного платья. В неизменном виде дошли две фелони – из штофа и из объяри. Третья фелонь имела самое роскошное среди Троицких облачений оплечье, украшенное жемчугом и драгоценными камнями. Но уже при императрице Елизавете Петровне штоф коронационного платья заменили на великолепную «новомодную» французскую парчу, при Екатерине II и оплечье стало парчовым (Ил. 26,27,28).

Из французской парчи с узором в виде букетов цветов, перевязанных лентой, выполнены станы двух фелоней и стихаря – комплекта парадных облачений Троице-Сергиевой лавры середины XVIII в., на оплечьях которых жемчугом вынизан вензель Лавры – латинские буквы «TSL» (Ил. 29) Композиционное построение узора этой парчи очень характерно для французского текстиля середины XVIII в. – узор расположен на полотнище ткани двумя параллельными волнистыми полосами, идущими в вертикальном направлении. По этой же схеме построен узор и серебряной парчи, из которой выполнены стан фелони и епитрахиль. На ткани «в две дороги» расположены пышные гирлянды из цветов, плодов и листвы; за ними, на втором плане, помещен архитектурный пейзаж – дворец с балюстрадой, фонтанами, кипарисами и мостом, в пролетах которого виднеются маленькие лодочки под парусами. Фон ткани разработан мелкими геометрическими фигурами, создающими впечатление ряби на воде (Ил. 30,31)

Ко второй половине XVIII в. относится французская парча – серебряный гродетур, из которой был изготовлен комплект священнических облачений, - на малиновом фоне в мелкий горизонтальный рубчик пряденой и сканной серебряными нитями выткан плотный узор из параллельных круто изгибающихся стеблей с крупными цветами. Гродетур за несколько десятилетий использования облачений в Троицком монастыре обветшал, поэтому сохранился лишь на стане одной фелони и в виде фрагментов – на нескольких епитрахилях и набедреннике.(Ил. 32)

В собрании Сергиево-Посадского музея хранится большой омофор, происходящий из Спасо-Вифанского монастыря и, возможно, принадлежавший его основателю – митрополиту Московскому Платону. Омофор был выполнен во второй половине XVIII в. из разрезанной на две части продольной половины широкого слуцкого пояса, первоначально использовавшегося как архиерейский кушак. Широкие парчовые пояса-кушаки являлись принадлежностью костюма шляхтича в Речи Посполитой, но иранские пояса были очень дороги. В середине XVIII в. в белорусском Слуцке и еще в нескольких городах начали производить пояса в подражание персидским. Слуцкие «персиарни» (мастерские по изготовлению «персидских» поясов) прославились наиболее широко, поэтому и пояса получили общее наименование слуцких (Ил. 33).    

Самые ранние российские шелковые ткани в собрании музея датируются серединой XVIII в. Одна из них является станом фелони из ризницы архимандрита Троице-Сергиевой лавры Лаврентия Хоцятовского. Рисунок парчи, расположенный на золотом фоне двумя «дорогами» (крупные букеты роз, перевязанные лентами), повторяет французский принцип построения узора середины XVIII в. (Ил. 34) В конце XVIII – начале XIX в. в России получили широкое распространение как французские, так и российского производства ткани «каннеле» (cannelle (фр.) – желоб): их фон заткан широкими горизонтальными рубчиками.

Российские ткачи, повторяя общую схему узора, привносили в рисунок собственную трактовку, благодаря которой на многих тканях традиционный бант, перехватывающий букет, превращался в распластанные орлиные крылья (Ил. 35,36,37) Многочисленные ткацкие мастерские в Коломенском уезде Московской губернии производили золотные и серебряные атласы, имевшие широкий ценовой диапазон в зависимости от качества шелковых и золотных нитей.

Для удешевления парчи в утке использовалась хлопчатобумажная нить, а золотная нить имитировалась пряденой серебряной нитью с основой из желтого шелка или желтой хлопчатобумажной нити. На ярких атласных фонах (синего, коричневого, алого, белого цветов) золотной и серебряной пряденой нитью, иногда с небольшим добавлением шелка, выполнялся излюбленный узор – параллельные волнистые стебли, плавно изгибающиеся в вертикальном направлении, с отходящими от них стилизованными цветами, ягодами и листьями (Ил. 38,39,40).

Комплект из 8 священнических облачений был сшит в Троице-Сергиевой лавре из серебряного гродетура, выполненного на фабрике московского купца, почетного гражданина, В. Полякова в 1843 г. (Ил. 41) Несомненно, образцом узора послужил французский серебряный гродетур второй половины XVIII в., облачения из которого уже пришли в негодность и требовали замены. На протяжении нескольких десятилетий по заказу властей Лавры копировался узор бархата, понравившийся митрополиту Московскому Филарету.

В 1836 г., когда было решено сшить новый комплект парадных облачений, деньги на которую пожертвовала графиня А.А. Орлова-Чесменская, В. Полякову был заказан бархат по образцу ростовской бархатной ризницы, «коей разводы понравились Его Высокопреосвященству, буде оныя будут пунцовыя по золоту». Из 189 аршин пунцового золотного бархата «странница старушка из Сибири Анна Иванова с товарками» сшили 13 фелоней и 10 стихарей «с принадлежностями».

Активное использование этих облачений привело к тому, что они обветшали и были поновлены на деньги действительного статского советника Н.Г. Рюмина в 1851 г. Бархат того же рисунка был заказан московскому купцу П.И. Колокольникову, из 200 аршин бархата было сшито 17 фелоней и 7 стихарей «с принадлежностями». Новый комплект был предназначен только для «высочайших» приездов. Спустя 10 лет, в 1861 г., на деньги Н.Г. Рюмина из бархата с тем же узором производства А. Сапожникова были сшиты еще несколько облачений, так что составилась «благолепная ризница» из 40 фелоней и 26 стихарей (Ил. 42). В собрании музея имеются образцы тканей фабрик А. и В. Сапожниковых, М.Н. Никифорова, С. Салтыкова, братьев Бабаевых.

С начала XIX в. в России началось производство специальных церковных тканей, в узорах которых присутствует крест и другая православная символика. В ризнице Троице-Сергиевой лавры ткани с крестчатыми узорами начали появляться еще в первой половине XIX в. Рисунок большинства сохранившихся церковных тканей состоит из крестов, окруженных растительными побегами, как, например, на фелони, сшитой из покрова по А.Ф. Аксаковой в 1888 г. (Ил. 43) Но были и более сложные узоры: с изображением копия и трости, херувимов. В 1908 г. из покрова, вложенного в Лавру при погребении М.В. Мусиной-Пушкиной, был сшит комплект облачений для священника, от которого сохранились поручи. Изображение крестов на ткани сопровождается надписями «БОГЪ» и «НИКА» (Ил. 44)  

Редкими произведениями российского текстиля конца 1820-1830-х годов является комплект из целиком вытканных фелони и епитрахили, происходящий из Спасо-Вифанского монастыря, а также еще одна епитрахиль, абсолютно идентичная вифанской, из собрания Троице-Сергиевой лавры. На этих облачениях, имеющих всего по одному шву, ткаными являются и узор, и имитация всех деталей, которые обычно нашиваются: крестов, звезды, галунов. Подобные облачения изготавливались на особых станках, были редки и дороги. Они получили название «нешвенных» в память о нешвенном хитоне Христовом, вытканном без единого шва Богоматерью (Ил. 45).

Последний яркий период в истории русской парчи – первое десятилетие XX в. В это время из общего текстильного производства выделилась особая отрасль производства тканей для церкви, поскольку в начале XX столетия именно церковь стала основным потребителем дорогих золотных тканей. Ткани лучших фабрик Москвы и Московской губернии отличались тщательностью и чистотой отделки, богатством фактуры золотных нитей (использовались и гладкие нити, и фактурная скань, и плоская бить). Для церковных тканей профессиональными рисовальщиками создавались разнообразные растительные узоры, а также узоры на основе образцов раннехристианского и византийского искусства и произведений крупнейших средневековых западноевропейских текстильных центров. Стилизованный узор и имитация характерных приемов ткачества создавали впечатление старинной роскошной ткани (Ил. 46,47).

Т.В. Кузнецова, ведущий научный сотрудник музея